Каждым утром ждал чего-то, убегал.
Босиком во двор.
Эхом замирал в антеннах крыш домов
С небом разговор.
На кого друзей оставить?
Номер кармы не исправить...

Пилот. Сердце машины

Я очнулся через два часа. Запертый в отсеке для мутантов. К счастью, мутантов не было. Только представьте - большое пуленепробиваемое стекло. Огромная комната, оббитая железом. Потолок, полы, стены - тяжёлые металлические листы. По расчётам они должны были выдержать удары самого сильного мутанта в Зоне - псевдогиганта. Мне самому ни за что отсюда не выбраться.

Кто-то отбрасывает большую уродливу тень. Наёмник! Удача или невезение? 

Не подавать признаков жизни. 

Продолжаю лежать ничком, пытаясь сконцетрироваться на своём выживании, но в голову всё также лезли мылси о Анне, заговоре и роли бригады.

Удар по брюху меня встряхнул.

Наёмник усмехнулся и продолжил меня избивать. С чувством, с какой-то непонятной яростью и так, что мне приходилось сжимать зубы и терпеть. Но удар по лицу я предотвратил, схватившись за его ногу и опрокинув его. "А-а-а-а!!!" - яростный удар по морде упитанного бойца, потом ещё один, но с большой силой. И я вырубил его. Рука автоматически потянулась за пистолетом, я минуты две, наверное, вжимал дуло пистолета в висок человека. Затем холодно оценил, что патроны могут ещё пригодится, а нож - ни к чему, когда есть пистолет. Выхватив нож из-за пояса наёмника, я прикончил его ударом в горло. В беспамятстве тот шипел и плевался кровью, глядя мутными глазами в потолок. 

Я больше не мог смотреть за тем, как он испускает дух, поэтому спешно порылся в его карманах и покинул бестиарий. Быстро вышагиваю по бесчисленным коридорам. Все двери распахнуты. То там, то здесь лежат тела научных сотрудников. Все нарядные по случаю вечера. 

 - Мы не убиваем научных ассистентов! - Передразнил я Ходкевича и вслух рассмеялся. 

Большие тяжёлые ворота и я попадаю в отдел Изучения Аномальных Образований. Именно здесь работала Анна Шейко. Именно под сводами этой лаборатории были совершены величайшие открытия. В последний раз здесь изучали привезённый мной артефакт. "Окровавленный кирпич!" - ответил я, когда меня спросили как его назвать. Теперь на больших свинцовых ящиках с аномальными образованиями красовалась табличка и с моим названием. Странно, но на миг меня охватила гордость. Опять же, именно благодаря этому артефакту и его силам было совершенно открытие отделом ИАО. Именно потому был дан грант. Только благодаря ему случилось нападение. "Синдикату" зачем-то нужен этот артефакт. Почему не взяли раньше? Например, по дороге от Вильчи к лаборатории? Наверное, хотели, чтобы его как следует проверили в лаборатории. Вдруг опасен? В общем, Ходкевича вряд ли можно назвать олухом, но вот сволочью - запросто. Стоит-ли говорить, что это именно он руководил "группой захвата"? Но чёрт подери! Зачем стрелять?! Зачем убивать яйцеголовых? 

Я подошёл к компьютеру пропускного пункта. Записи с видеокамер были недоступны, а воздух был всё ещё насыщен запахом пороха. Только тот, кто побывал на настоящей войне, знает как тошнотворен этот запах. Как сильно раздражает запах окисленного металла, несущийся от бесчисленных ящиков с патронами, ржавого оружия. Можно-ли сказать, что в Зоне - война? Можно. Только здесь ещё страшнее. Где-то там, за Периметром, если война, то есть какая-та честь. Военная честь. Флаги, опозновательные знаки. Всегда знаешь - кто враг. Знаешь куда стрелять. Военная дисциплина. А тут? Никогда не знаешь, чем закончится встреча с таким же новичком как ты. Решил отобрать пушку - зарежет во сне. Или нападёт в окрытую? Вечно мрачное небо Зоны прививало паранойю, но я бы не сказал, что это плохо. Потому что паранойики внезапно не умирают. Там, где везде поджидает костлявая - он всегда готов. 

Кровь на руках и гадкая свобода заставляют размышлять. А тело тем временем действует автоматически. Остаётся только продолжать думать, бормотать при этом и следить за собственными же руками, которые делают грязную работу. Вот я заимствую ключ от дальних отсеков с тела долговязого сотрудника. Вот я прохожу по залу празднования и совершенно спокойно осматриваюсь. Некоторые столы поломаны. Сладкий запах шампанского вперемешку с запахом крови. Анну я даже не искал. Нет здесь её и точка. Её забрал Андрей. Пока он рядом - она в безопасности. 

Наконец, выхожу к самой первой пропускной. Тела убитых лежат всё в тех же положениях. Застекленевшие глазами охранник уставились на меня, поэтому я отвернулся и поспешил выйти на улицу. 

Ночной научный городок больше не радовал мой глаз. Царила звенящая тишина. Только хруст снега под ногами, да тихое завывание ветра. Всех, кого не добили, наверное, эвакуировали прибывшие на вертолётах военные. В полубреде я слышал как работала тревога, как скупо переговаривались бойцы Украинской армии, бродившие по коридорам.

Вдруг со стороны корпуса охраны доносится крик. Кто-то говорит по-английски и тому переводят. Я же поспешил спрятаться за колоной у входа в Институт. Это были люди из "Синдиката", ведущие человека в чёрном смокинге к припаркованному здесь чёрному джипу.

Развивалась борода, очки сдвинуты вниз, длинные тонкие пальцы. Они вели Лукина.

Представлял-ли он, что Величайшее открытие при Институте окажется роковым и для него, и для НИИ? Боялся-ли он в ту ночь? Я видел кровь на его лице. Но не видел слёз. Глаза всё также устало и тускло блестели в снежную январскую ночь. Пока я ошарашенно смотрел по сторонам, Лукин вероятно оценивал последствия. И ему, наверное, было невероятно тяжко на душе. Столько он сделал для "Позитрона". И что теперь?

Когда машина уехала, я поспешил в общежитие. Мои шаги с гулким эхом отдавались на улицах научного городка. В холодных коридорах общежития лежали перевороченные сумки и багажи, бельё, мелочь, документы. Но ни одного человека или хотя бы тела. Осторожно нырнув в нашу комнату, я сменил свой выходной костюм на комбинезон. Пистолет охранника я бросил в окно - он не был мне нужен. Зазвенел карабин. АКС приятно болтался на плече. Я спустился по лестнице. Нашей машины на парковке не было. 

Я убежал прочь и скрылся в ночи.